Жизнь есть путь от боли до бесчувствия посредством разочарований.
Не миновало меня и разочарование в деле всей, можно сказать, жизни.
В писательстве.
В тот самом стержне, что держал меня вопреки всему. Верилось, что в этом есть смысл, истина, назначение. Что ради этого, наверное, Бог меня миловал и милует. Что иногда я говорю что-то важное и нужное. Что эта боль, эта бессонная тоска, эти срывающиеся с кончиков пальцев слова что-то означают, что-то верное и необходимое.
Казалось, что могу изменить мир, сделать его ярче, чище, добрее.
Казалось иногда, что написанное надиктовано Богом.
Верилось в духовность и прочую ромашковость мира.
Наверное, на самом-то деле хотелось всего лишь состояться посредством литературы.
Наверное, банально хотелось приобрести какую-то значимость в лице и фигуре.
Наверное - что-то получить, какую-то каплю вселенской любви.
И казалось стоит приблизиться к этому пантеону писателей, к этой галерее классиков с лицами пророков, как жизнь обретёт смысл, когда всё что делалось зря, по глупости, по незнанию, да и по-пьяни вдруг обретёт этот самый, проклятый, никем не виданный Смысл.
А оказалось в писательстве всё как и везде: есть мертвые и есть сумасшедшие.
Мертвые пишут на любую коньюктурную тему. Этими книгами и забиты магазины.
Некоторых мертвых торгаши раскручивают до звёзд - кино, телесериалы, плакаты.
Мертвые пишут за деньги.
Сумасшедшие пишут на любую тему, пишут неистово, пишут не жалея себя. Лбы в морщинах, слабые ноги, бледные лица и безумный огонёк в глазах. Грошовая работа и бессонные ночи.
Они пишут потому что хотят что-то сообщить этому миру, потому что им кажется, что известна им доподлинно какая-то сокровенная истина. Которую мир почему-то забыл.
Когда умирают, они тоже начинают писать за деньги.
Третьего нет.
Клепать коньюктурщину не хочу.
Сообщить миру мне нечего.
Что я здесь делаю, черт побери?
Не миновало меня и разочарование в деле всей, можно сказать, жизни.
В писательстве.
В тот самом стержне, что держал меня вопреки всему. Верилось, что в этом есть смысл, истина, назначение. Что ради этого, наверное, Бог меня миловал и милует. Что иногда я говорю что-то важное и нужное. Что эта боль, эта бессонная тоска, эти срывающиеся с кончиков пальцев слова что-то означают, что-то верное и необходимое.
Казалось, что могу изменить мир, сделать его ярче, чище, добрее.
Казалось иногда, что написанное надиктовано Богом.
Верилось в духовность и прочую ромашковость мира.
Наверное, на самом-то деле хотелось всего лишь состояться посредством литературы.
Наверное, банально хотелось приобрести какую-то значимость в лице и фигуре.
Наверное - что-то получить, какую-то каплю вселенской любви.
И казалось стоит приблизиться к этому пантеону писателей, к этой галерее классиков с лицами пророков, как жизнь обретёт смысл, когда всё что делалось зря, по глупости, по незнанию, да и по-пьяни вдруг обретёт этот самый, проклятый, никем не виданный Смысл.
А оказалось в писательстве всё как и везде: есть мертвые и есть сумасшедшие.
Мертвые пишут на любую коньюктурную тему. Этими книгами и забиты магазины.
Некоторых мертвых торгаши раскручивают до звёзд - кино, телесериалы, плакаты.
Мертвые пишут за деньги.
Сумасшедшие пишут на любую тему, пишут неистово, пишут не жалея себя. Лбы в морщинах, слабые ноги, бледные лица и безумный огонёк в глазах. Грошовая работа и бессонные ночи.
Они пишут потому что хотят что-то сообщить этому миру, потому что им кажется, что известна им доподлинно какая-то сокровенная истина. Которую мир почему-то забыл.
Когда умирают, они тоже начинают писать за деньги.
Третьего нет.
Клепать коньюктурщину не хочу.
Сообщить миру мне нечего.
Что я здесь делаю, черт побери?
Комментариев нет:
Отправить комментарий